ОТДЕЛ СОЦИАЛЬНОГО СЛУЖЕНИЯ И БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ НОВОКУЗНЕЦКОЙ ЕПАРХИИ


Житие Великой Княгини Елисаветы

Церковный календарь

Полезные ссылки

    Как наc найти

    654015, Роccия,
    Кемеровcкая облаcть,
    г.Новокузнецк,
    ул. Бугарева,14;
    тел.:(3843)-74-52-76,
    37-57-00;
    e-mail: sestrichest@mail.ru
  • 20Окт

    Рубрика "Рассказы сестры Марии"

    ПО ТУ СТОРОНУ РЕАЛЬНОСТИ
    Давно это было. Сразу после войны, летом сорок девятого, если быть точным. Истории такие тогда случались довольно часто. Объяснению не поддавались, научному анализу тем более. Просто происходили и всё. И только досужие бабушки на завалинках рассказывали о них страшным шёпотом. Комсомольцы и пионеры в это не верили. Комсомольцы смеялись – бабкины сказки, дедкины подсказки. Пионеры уши развешивали, рты раскрывали – слушали, боялись домой идти по темноте. Но вечером всё же собирались на улице и травили побасенки. Про что? Да всё про то же – про чёрный гроб, про синюю руку, про красное пятно да страшное клетчато пальто… Понятное дело, побасенки те были на тему современную, а лешие, кикиморы, упыри и вурдалаки при этом, как говорится, нервно курили в переулке. Пережитки прошлого! Не бывает нечисти на свете! Честное слово под салютом! Но жизнь показала обратное.
    Тем вечером как раз и собралась ребятня на лавочке, истории рассказывать. А уж стемнело. Лето – радость детворы улицы Проектная. Собралось пять беспризорных сорванцов. Отцы на фронте погибли. Матерям не до детей, в ночную смену мамки пахали. Вот раздолье-то ребятне, гуляй - не хочу! Две девчонки да три пацана сидели под черёмухой в тот вечер на скамейке. Домой идти не хотелось. Так бы и смотрели на звёздный купол неба всю ночь! Какая красота! Одна из тех девчонок была моя мама. Она так и сказала в тот вечер, сидя на скамейке, ничего, мол, не боюсь. И гробами меня не испугать. Пацаны аж подпрыгнули – ага, вот ты и попалась, Томка, а слабо тебе прям сейчас на кладбище сходить и венок оттуда принести? Не слабо, сказала Томка, принесу. Спорим на бутерброд с маргарином? Спорим. Ударили по рукам. Томке вечер сразу показался зловещим и слишком тёмным. Но куда было деться? Отказаться – засмеют. Идти – страшно. Спорщица решила петь по пути на кладбище, вроде она на параде. Вот, например, песня есть такая «Взвейтесь кострами, синие ночи!». Хорошая песня. Или вот еще «Орлёнок, орлёнок, взлети выше солнца…» - смелая песня. С такими песнями и Сталиным в сердце бояться нечего. Отряхнула платьице и пошла. Одна. Детвора сказала, что ждать будет на скамейке. До опупения ждать будет, до победного конца.
    Улицы Проектной давно уже нет. А была она прямая и широкая, одним концом упиралась в детприёмник номер пять, а другим уходила в крепостную гору, на ней-то и находилось кладбище, правее старой крепости дорога шла, среди тополей и кустарников. На радость Томке взошла луна и осветила дорогу. И такая красота обнаружилась вокруг в лунном свете! Такая тишина стояла на Крепостной горе! И только ветер дул, и листья деревьев шелестели, будто кто-то шёл след в след. Оглянешься – никого. А озноб от страха берёт. Идёт девчонка, песни поёт во всю глотку, чтобы не так страшно было. «Взвейтесь кострами, синие ночи!» Песенку допоёт, про школу начинает думать , про друзей, ожидающих её возвращения. Вот вернётся, а все сразу и поймут, какая она смелая. А что ей боятся? Покойники не встанут, чертей на свете нет, и вообще она скоро в комсомол вступит, будет ближе к свершениям Родины. Остальное всё – ерунда. Ну, правда, ерунда. Впереди зачернели кладбищенские памятники. Но вот беда, на крайних могилах никаких венков-то и не было! Надо было идти вглубь всех этих бугорков и оградок. А как пойдёшь, если ноги от страха подкашиваются?
    Тем временем луна будто ярче светить стала. В кронах деревьев страшно закопошилась какая-то ночная птица. Наконец, что надо, попалось на пути. Могилка вся была украшена цветами да венками. По тем послевоенным временам большая редкость. На памятнике еще роза восковая привинчена. Схватила небольшой венок с той могилки Томка, прочла слово первое, на венке написанное, «дорОгой». Дорогой, дорогой ей бежать и как можно быстрей! Ох, как она бежала! Нормы ГТО мелочь по сравнению с этим бегом. Бежит, а дорога всё не кончается. Уже должна была бы и к спуску привести. Но нет. Всё кусты да деревья. Вот, наконец, и спуск на Проектную.
    Как обрадовалась девчонка! Покрутила на руке веночек забавы ради да и стала спускаться вниз, на родную улицу. Предвкушала вопросы всякие, ответы готовила разнообразные, ну, чтоб страшнее было. А «подвиг» весомее. Покойники, дескать, вставали, пальцем грозили. Огни блуждали, волки бегали – одним словом, жуть. Ага, вот ещё, там ступа с бабою Ягой идёт-бредёт сама собой. Обхохочешься! А между тем время было уже позднее, Томка поняла это по тому, что знакомая ватага не ждала её на скамейке под черёмухой, в окнах не горел свет, а родной дом стоял тихий, будто в сон погруженный.
    В сенях она ненароком налетела на пустое ведро, ведро загремело. На некоторое время Томка замерла, прислушиваясь к тишине дома. Но никто не проснулся, не стал ругаться. Только кот Базилио выдался навстречу. Оторопел и дал дёру. Только дверь в сенях хлопнула. Вот и здорово, решила девчонка, повесила на шею венок – мешается - и прокралась в спальню. Нянька спала. Комната была залита лунным светом так, что было видно все её уголки. Пристроив «добычу» на угол зеркала, что висело в ногах её детскоё кровати, девочка разделась и залезла под одеяло. Как много всего произошло с ней сегодня! Но она выстояла. Венок стащила и домой принесла, завтра всем покажет. Вспомнилась дорога на кладбище – бр-р, ужас, больше не пойдёт она туда ни за какие коврижки! Всё равно же никто так и не дождался победительницу с венком, получается, что труд был напрасный. И зачем ей этот венок? Вон, висит на зеркале, зряшный. Кстати, пятно какое-то на зеркале есть. Странное, днём не было. Завтра надо будет протереть зеркало. И вдруг Томка явственно ощутила, что комната наполнилась прозрачной ватой. Воздух стал тягучим. В нём потонули все звуки, не стало слышно ни нянькиного храпа, ни далёкого лая собак, ни привычного шелеста деревьев, - ничего. Попыталась встать пионерка, но тело её не слушалось, хотела закричать, но голоса не было. А пятно на зеркале вдруг стало расти. Из чёрного его пространства потянулись к девчонке чёрные волосатые руки. Томка почему-то посчитала пальцы на них. Их было по четыре на каждой из длинных неумолимых рук. Достигнув детского горла, руки стали душить ребёнка. «Да как же так, - лихорадочно думала Тамара, - ведь такого быть не может! Нам на пионерском сборе говорили! Я сплю? Я не сплю! Пусть это будет сон!»
    Но это был не сон. Старая нянька поняла это сразу, когда среди ночи вдруг проснулась от неясного беспокойства. Её любимица Томка хрипела от удушья в своей детской кроватке. Человеком нянька считалась по тем временам тёмным, старорежимным, в церковь старушка ходила, молилась перед образами, посты держала. Не совсем советский человек была. Вот возьми, она да и брызни на подопечную святой водой. И молитву прочитала старушка «Да воскреснет Бог…». Отошла нежить от пионерки. Томка задышала. И пришла в себя. Вот уж и серенький рассвет робко заглянул в окна. Начиналось летнее утро. Но это было на улице. А в избе ночь так и продолжала присутствовать висящим венком на зеркале. «Где взяла венок?» – Нянька была строга как никогда. Бросившись няньке в объятья, Томка разрыдалась и рассказала ей всё про кладбище.
    -Бери венок, - сказала старая женщина, - отнесём его обратно! Прощения попросишь у покойника.
    - Ни за что! – Томка опять начала ревмя реветь и даже икать от страха. – Я его боюсь. Я не пойду на кладбище! Не возьму венок в руки, нет и нет!
    - Ну, так я возьму! – няня сняла венок с зеркала и прочитала надпись «Дорогой доченьке».
    - Вот видишь, девонька, там чья-то дочь похоронена, а ты её осмеяла. Вот в чём грех-то большой! – Няня стала привычно одеваться в дорогу. Томка поспешно натянула на себя ситцевое платье , сунула ноги в сандалии. Утёрла лицо от слёз, неумело перекрестилась и взяла за руку старую добрую няньку как надёжный оплот своей безопасности. Всей своей душой почувствовала пионерка, что никто, даже пионерский слёт, сейчас не поможет ей, а только Бог, которому нянька молилась каждый день. Причём непременно поможет. И вот двинулись в поход старая и малая…
    Но и он был так же не прост, как и ночная вылазка за венком. Вот только поднялись они на крепостную гору и пошли по дороге скорби, ведущей на кладбище, как сонм мелких смерчей закружил вокруг них. Вихри поднимали дорожную пыль и бросали её в лица бредущих на погост. Деревья стояли, не шелохнувшись, купали верхушки в утренней заре, а вокруг няньки и девчонки закручивались столбы пыли, возникающие из ниоткуда. Чем ближе подходили путницы к кладбищу, тем ощутимее овладевал их душами безотчётный страх. Ведь вот и светло, и солнце светит, а птицы почему-то не поют. И какая-то тишина звенящая постигла окрестности. «Аще бо и пойду долиною смерти, не убоюся зла…» Няньке хорошо, она читает себе молитвы, и не страшно ей вроде бы. А Томка боялась. Ох, как боялась! Про Бога вспомнила: «Господи, помоги мне, - шепчет некрещёная девочка, искренне шепчет, - Господи, я никогда так больше делать не буду!» И крестится, как умеет. Вот хорошо, что пионервожатой нет рядом! Не видать бы Тамарке красного галстука! А только в тот момент Томке было всё равно, исключат из пионеров или нет, сообщат товарищу Сталину или не сообщат. Никто на белом свете не мог ей помочь, кроме высших сил, и это она чувствовала своей маленькой детской душой.
    Наконец дошли до кладбища путницы. А найти ограбленную могилу не могут. Не так далеко вглубь погоста заходила девочка, она это запомнила, но захоронение как сквозь землю провалилось. Куда венок девать? На чужую могилу повесить? Нельзя. Обратно нести? И подумать о таком страшно! Томка в рёв. Нянька помолилась, утешила свою непутёвую любимицу: «Господь милостив, поможет!» Глядят, а они стоят как раз возле той самой, заваленной цветами, могилки! И как только не заметили? Как пропустили? И восковая розочка примотана к верхушке памятника, Томка её запомнила. Вот счастье-то! Смешно сказать, но обрадовались няня с чадом. Так обрадовались, будто их облигация трёхпроцентного займа выиграла. Положили украденный венок обратно. Может, всё это привиделось, ничего и не было? И руки вот эти четырёхпалые привиделись… «Конечно, привиделись», - сказала нянька. А сама заботливо поправила воротничок Томкиного платья, чтобы прикрыть четыре синяка на шее: три с одного бока и один с другого…
    Не рассказала девчонка о ночном кошмаре никому из ребятни. А чтобы не боялись они ничего, а чуть что, в милицию обращалась бы или в пионерскую организацию… Глупые же они. Ни о чём не ведают…

  • Назад